«Жене от Жени»: след Евгения Евтушенко во Фрунзе
Только здесь, рядом с Чингизом Айтматовым, поэт выполнил волю своей матери.
В биографии и в сердце… (вспоминая Евгения Евтушенко)
Для начала, цитата из Дины Рубиной: «Сплетни – кровеносная система общества» и притча погонщика: «И последний станет первым, и первый – последним».
В общем хоре скорбящих о Евгении Евтушенко кого только нет. Их больше, чем изданных книг Поэта. Каждый вспоминающий использует вечный принцип мемуаристики: «Я и …»
Хорошо понимаю, что все, о чем пойдет речь ниже, во-первых, факты м о е й биографии, важные для м е н я; во-вторых, я один из, а он – Единственный.
Он – аккумулировал в себе творческую энергию Шестидесятничества, был Символом. Для многих первым пришел, зазвучал, и… последним из этого Поэтического Феномена покинул нас.
Чего только о нем не писали, не говорили, не шептали, но обывательская грязь к нему не приставала (или почти не приставала). Хватит общих высокопарных слов, ближе к конкретике.
Студенты-филологи университета (а он и во Фрунзе, и в республике был единственный, остальные институты) могли пропустить лекции-семинары, но в книжный магазин в день поступления новинок – святое дело. В одно из таких утр свои столы расставил торговый отдел Кирпотребсоюза – а там… подарочные наборы: «Конституция Киргизской ССР» и поэтический сборник Евтушенко «Катер связи» (1966). Покупатели протягивали девочкам-продавщицам деньги, разрывали целлофан упаковки, выкладывали «Конституцию» и довольные «листали Евтушенко». Мой друг, будущий известный радиожурналист, Александр Миртов, проделал тоже, что и все, но вместо Основного Закона, чуть не выскользнул из рук томик Пастернака. (Евтушенко для тех, кто паковал наборы затмил даже опального Пастернака) Не будем иронически вопрошать, кто к кому в этом случае шел в нагрузку).
Для меня Евтушенко начался с «Бабьего Яра» - стихотворения не только всколыхнувшего мое национальное чувство, но и в годы, когда в полупьяных компаниях декларировали самодельно-переделанные строчки известной песни: «От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей, человек проходит как хозяин… если он, конечно, не еврей».
А здесь – трагическая история народа-изгоя в небольшом стихотворении. Оно меня не только переродило - сформировало менталитет. Я даже додумался прочитать его на городском пионерском смотре, а когда началась травля поэта, отправил ему письмо, в котором написал, что лысые дураки (имелся в виду Хрущев) его не понимают. В «автобиографии» Евтушенко вспоминал, что в это время ему мешками носили письма.
Прошли годы. В семье знали, что Евтушенко – для меня свет в окне. Сын уехал в Израиль, пошел служить в армию. Увидел афишу о выступлении поэта в Иерусалиме, купил книгу стихов, изданную здесь же. И попросил автограф, успел рассказать, как папа долгие годы фанатирует от Его творчества.
Автограф звучал так: «Александру Самуиловичу Кацеву от друга Жени. Евг. Евтушенко».
Прошло немного времени и Евтушенко приехал в Киргизию. В русском драматическом театре им. Н.К. Крупской, вместе с Чингизом Айтматовым (который не догадывался, что очень скоро театр и парк, в котором находится театр, назовут его именем) Евтушенко выступал, читая стихи, говорил о литературе, принял от ректора БГУ, Болджуровой, диплом почетного доктора вуза, признался, что это не столько ему, сколько подарок маме, которая печалилась, что он так и не получил высшего образования.
В фойе я попросил его автограф для сына, торопливо рассказал историю, произошедшую в Иерусалиме. На романе «Волчий паспорт» поэт размашисто написал: «Жене от Жени» и расписался. (Сына назвал в честь своей героической тетушки Евгении Александровны Кацевой и Евтушенко).
Мелочи жизни?! Несомненно. Жизнь каждого, уверен, состоит из нюансов. Соприкоснешься с Великим, и это соприкосновение становится этапом, частью твоей биографии. Знаю по себе…
Скорблю…
…А вы говорите…
…вот так и живем…
Профессор АС Кацев
